Испытание весной - Страница 71

— А что мистического? Я думала, просто праздник?

— Ночь обновления, зарождения новой жизни. Чем лучше повеселишься этой ночью, тем больше жизненных сил наберешь, тем лучше пройдет год. А еще это лучшая ночь в году для… хм… — она бросила быстрый взгляд на Сильвию.

— Для зачатия? — прямо спросила Женя. — А в романах не пишут, не потому что ночь мистическая, а потому что неприлично упоминать такие вещи? Да не убивайте вы меня взглядом, Сильвия уже большая девочка, а то что же получается, о женихах с ней говорим, а откуда дети берутся, пусть муж потом объясняет? На практике? Без всякой моральной подготовки?

Лили-Унна покраснела, кажется, от шеи до ушей, а тетушка Гелли подавила смешок и сказала:

— Ты права, деточка, но все же не только поэтому. Рождение новой жизни трактуется в самом широком смысле. Если говорить о романах… Новая семья — тоже новая жизнь, верно? В эту ночь влюбленные, родители которых… или же просто обстоятельства, обычаи, что угодно… против их брака, могут объявить себя мужем и женой перед огнем, небом и деревом, и этот брак уже никто не имеет права оспорить. В прежние времена это было частью свадебного обряда, теперь же, — она пожала плечами, — древняя сила уходит, но традиции остаются. Однако посвящать в них юных барышень считается, как бы сказать, несколько рискованным.

— Поня-ятно, — протянула Женя. — Скажите проще: юным романтически настроенным дурочкам только дай повод, потом не разгребешь последствий, так уж лучше подождать, пока вырастут да поумнеют. Сильви! — повернулась она к замершей, как мышка, девочке. — Не разочаруй нас, дорогая. Мы-то, сама видишь, считаем тебя достаточно разумной, чтобы ты узнала о столь сомнительных обычаях уже сейчас.

— К тому же девушке нужно понимать, чего можно опасаться в эту ночь со стороны слишком назойливого поклонника, — добавила тетушка Гелли. — Моя матушка рассказала мне обо всем, когда я была немного помладше Сильви, она считала, что от незнания беды случаются куда как чаще, чем от лишнего знания.

— Знания лишними не бывают, — ввернула Женя. И тут ей пришел в голову гораздо более актуальный, на ее взгляд, вопрос, чем древние свадебные обряды и прочая мистика. — Тетушка Гелли, а растолкуйте-ка мне, праздник уже совсем скоро, а вы до сих пор не затащили меня к портному? С чего бы такое счастье?

— О, дорогая, это тоже традиция. Ты наденешь то платье, в котором пережила самые счастливые моменты ушедшего года. Кстати, выбрать и впрямь пора, вдруг понадобится привести его в порядок.

— Хорошая традиция, вспомнить все счастливое, что было за год, — Женя встала и подошла к окну. — Ладно, в моем случае за полгода, но все равно, пожалуй, не так-то просто выбрать.

За окном сияло солнце, сад кутался в легкую розоватую дымку цветущих яблонь, в траве желтели одуванчики, а один, ранний и шустрый, уже белел «парашютиками». «Дома весна была не так заметна», — Женя покачала головой, вспомнив главную примету городской весны — вылезшие из-под стаявшего снега россыпи окурков, пустых бутылок, пивных банок, смятых пластиковых стаканчиков и прочего мусора. Здесь такого не было — ну, или она не видела, все же фор Цирренты жили в аристократической части города. Женя даже не знала, есть ли здесь трущобы; впрочем, и граф, и Ларк говорили ей, что простой люд в Андаре не бедствует: работы хватает всем, было бы желание трудиться.

Проплыл в вышине птичий клин, и вспомнилось, как такой же видели на пикнике; граф сказал — утки, к северному морю летят. Еще пошутил: «Не романтично, барышни друг дружке хвастают, когда лебедей заметят», — а Женя пожала плечами, мол, было бы, чем хвастать. А славно они все же отдохнули. Костер, шашлык, игра в мяч и воланы… Граф, кстати, оказался умелым и азартным игроком, так что к концу пикника Женя ног под собой не чуяла, но это было куда веселее балов или театра!

Пожалуй, это был действительно счастливый день. И платье, в котором она тогда была, ей нравится. И граф так на нее глядел…

— Ног под собой не чую! — Джегейль рассмеялась, тряхнула головой. В ее глазах, на разрумянившемся лице, на заплетенных по традиции в простую косу волосах плясали огненные блики. — Ох и весело же, даже не думала, что здесь такое бывает!

— Разве Гелли тебе не рассказывала?

— По ее рассказам я почему-то совсем не такое представляла!

«Она кажется сейчас почти незнакомкой, и в то же время…» — додумать не получилось: девушка схватила графа за руку и вновь увлекла в круг холо. По другую сторону от нее кружилась Гелли, запрокинув лицо к звездному небу, рядом мелькнул и пропал королевский гвардеец в обнимку с обворожительной Мирабель ди Тонншэре, кто-то из дам постарше с интендантом порта, еще гвардейцы с барышнями — граф не разглядел лиц в полутьме, да он и не приглядывался. Предпочитал смотреть на Джегейль.

Вилось вокруг костров холо, почти как в старые времена, стирая различия и соединяя души: сегодня все, кто мог стоять на ногах, проводили ночь за городом, не отгораживаясь каменными стенами. Проворачивалось звездное колесо в небе над священными дубами, определяя судьбы. Шумел ветер в ветвях, плескала река, в самый большой костер на вершине холма подкидывали и подкидывали сухих веток, и столб огня отражался в темной воде. И людская круговерть казалась принадлежащей этой ночи, растворенной в ней — так же, как темная река и звезды в бархатно-черном небе, и отражения этих звезд в воде, в зажженных людьми кострах и в глазах девушки, с которой он хотел танцевать в эту ночь.

Никогда прежде Весенний перелом не действовал на Варрена фор Циррента настолько глубоко и полно, не порождал подобных мыслей. Но, стоило ему удивиться собственному излишне романтическому настроению, как тут же, словно нашептанное кем, на ум пришло объяснение: «Время не приходило, а теперь пришло». Что ж, он знал достаточно, чтобы понять: раз так, нужно попросту отпустить себя и принять то, что принесет эта ночь.